Я сдержала рвущуюся с языка брань.

Охотник двигался быстро, мощно, его руки с легкостью поддерживали меня под бедра. Лицо выглядело странно замкнутым. Взгляд прожигал. Он не отводил его от моих глаз, и это возбуждало.

Под моими ладонями размеренно двигались мускулы, и я подстраивалась под движения крепкого тела, чувствуя, как, помимо желания, внутри скручивается живая горячая пружина.

С каждой минутой она сжималась все сильнее, пока не сорвалась сокрушительным оргазмом. Твою мать! Редко кому из людей удается быть таким убедительным с волчицей…

Мужик выдохнул сквозь зубы, позволил мне немного отдышаться и несколькими резкими выпадами завершил «акт любви». А потом окинул меня тяжелым взглядом, застегнул молнию на брюках и поднял валяющиеся на полу стринги. Была у меня дурацкая любовь к провокационному белью.

Усмехнувшись, охотник сжал в кулаке кружевные трусики и сунул их в карман.

— Так ты еще и фетишист? — хмыкнула в ответ.

— Не каждый день встречаешь такую горячую штучку. А уж в музеях — и того реже, — глаза охотника холодно блеснули. — Пора возвращаться.

Он подтолкнул меня к двери.

— Если будете проезжать через Монькино, загляните в церковь, там действительно прекрасная роспись. Особенно удались художнику картины Страшного суда, — скрывая иронию, посоветовала недавнему любовнику.

Главное было вложить в его голову мысль, что в Волчий Лог заезжать не стоит.

— У нас мало времени, — грубовато ответил охотник. Он криво усмехнулся и добавил: — Но я запомню. Если буду поблизости, обязательно загляну. Посмотрю на чертей поближе.

В этих словах мне почудился намек.

Дверь с тихим шорохом захлопнулась, и мы снова оказались в столовой. Там вовсю шло веселье. Чиновники успели выкушать три бутылки коньяка, смели все закуски и разбрелись по залу, разглядывая картины и комментируя изображенные на них сцены охоты.

Ирина Николаевна сидела на стульчике у двери и с неодобрением наблюдала за происходящим. Увидев меня, она еле заметно кивнула, и я поняла, что Ника уехала.

— Если скажете сторожу, — повернулась к охотнику, — что вы от меня, он проведет для вас экскурсию. У парня искусствоведческое образование, он не так давно кандидатскую защитил как раз по теме русской церковной живописи, невероятно интересно рассказывает.

— Что-то в вашей глуши слишком много любителей искусства, — непонятно хмыкнул седой.

Он достал из кармана бумажник и небрежно вытащил из него визитку.

— Если захочешь хорошо провести время — звони.

Мне в руки ткнулся белый прямоугольник.

Я усмехнулась, но тут же постаралась скрыть эту усмешку. Не стоит провоцировать охотника. Пусть уезжает.

Тот будто подслушал мои мысли.

— Пора ехать, — негромко и словно бы ни к кому не обращаясь, произнес он.

Как ни странно, его услышали. Да и попробовали бы не услышать! Этот парень явно умеет командовать и раздавать приказы.

— Да, поздно уже, — суетливо подхватился «Лужков».

Он отер потное лицо и посмотрел на охотника заискивающим взглядом.

— Станислав Андреевич, как вам усадьба? Понравилась?

— Довольно неплохо, — небрежно ответил седой. Он посмотрел мне в глаза, двусмысленно усмехнулся и добавил: — Особенно… живопись.

После этого охотник развернулся и пошел к выходу. Чиновники потянулись следом.

Спустя десять минут внедорожник и два седана покинули усадьбу.

— Слава богу, — вздохнула я, а Ирина Николаевна незаметно перекрестилась.

***

— Кто приезжал?

Егор, как всегда, был краток. Он появился вечером, когда я закрывала усадьбу, и сходу задал конкретный вопрос. Хотя, чего уж? Брагов никогда не отличался многословием. Альфа не любил пространных рассуждений, у него всегда все было просто и четко: кто, куда, зачем. И так же быстро и четко он принимал решения. Меня всегда удивляла эта его способность мгновенно оценить ситуацию и сделать выводы. Причем, правильные.

— Экскурсия из министерства, — застегивая куртку, ответила я. — Семеро. Троих видела раньше, остальные не наши.

Я старалась говорить коротко, а сама смотрела на человека, которого любила вот уже долгие пять лет, и пыталась понять, что в нем есть такого, что не дает мне его забыть. Внешность вполне обычная. Не сказать, чтобы красавец. Крупный, как все оборотни, крепкий, лицо дышит силой и уверенностью, нижняя челюсть чуть выступает вперед, выдавая упрямый характер, нос с горбинкой, яркие глаза, широченные плечи туго обтянуты тонким свитером. Джинсы сидят низко, почти на самых косточках, подчеркивая узкие бедра.

Егор вылез из машины налегке. Он привычно не обращает внимания на холод, а у меня внутри все переворачивается от жадного, непобедимого желания дотронуться до темного ежика волос, зарыться в них пальцами, чуть оттянуть и прикусить мочку уха, запустить ладони за ремень…

— Чего они здесь забыли?

Янтарь глаз превратился в желтые льдинки, окатывая холодом.

— Не знаю, — вынырнув из своих мечтаний, ответила я. — Но один из них показался мне подозрительным.

— Думаешь, охотник?

— Может быть.

Я не могла уверенно ответить на этот вопрос. Сейчас все произошедшее казалось мне глупым: и мои подозрения, и собственное поведение. Я уже жалела, что поддалась порыву защитить рыжую идиотку. Ну, зашла бы она в музей, и что? Даже самый лучший охотник не способен за пару минут унюхать волчицу. Чего я всполошилась?

— Ладно, пробью по своим каналам, что за птицы к нам сегодня прилетали, — хмыкнул Егор и спросил: — Как Ник?

Как бы я ни пыталась скрывать свои сложности, альфа о них знал. Догадался и предложил помощь, хотя внешне отклонения в поведении Ника особо в глаза не бросались. Он и в Москву нас с сынкой возил на обследование — сам, лично, — и Гладкова потом попросил, чтобы тот за Никиткой присматривал.

— Инга? — взгляд Брагова стал внимательнее. Медовые глаза смотрели пристально, даже прицельно, вынимая душу и заставляя забыть обо всем, кроме таких близких губ и рук, в объятиях которых было так тепло и надежно.

— Нормально, — прогоняя не вовремя всплывшие воспоминания, поторопилась ответить я. — Рубится в свою стрелялку.

— А в школе что? Привыкает?

Подозрения во взгляде не убавилось, скорее, наоборот. Егор почувствовал, что со мной что-то не так и теперь пытался вычислить, что.

— Говорит, нравится.

Я отвечала односложно. После секса со Стасом мне было неловко смотреть Егору в глаза. Внутри засело неприятное ощущение измены. Хотя, кто он мне? Никто. Просто альфа, просто бывший любовник.

— Как Ника? — решила я перевести разговор. — Еще не уломал?